История кремации
Упоминание о кремации встречаются еще в Царской России
22 августа 1899 года в помещениях форта «Император Александр I» в Кронштадте была открыта лаборатория для изучения и создание вакцины против чумы, в дальнейшем и от других инфекционных заболеваний, в следствие чего в Петербурге запретили все исследования в данных направлениях. При лаборатории были построены две кремационные печи, предназначенные для сжигания трупов, павших от чумы лошадей, мелких животных, навоз и все отбросы. В них также сжигали тела врачей, умерших от чумы. Лаборатория просуществовала до 1917года
После революции что советская власть, реквизировав у Церкви регистрацию актов смерти, решила взять под свой контроль и похороны.
Впервые, в Советской России, об устройстве крематория заговорили в 1918 году. Его планировалось построить в одном из зданий Патронного завода на Выборгской стороне, но после рассмотрения вопроса решили строить в другом месте из-за близкого расположения жилых домов.
Разговоры о сжигании трупов как альтернативе «поповских» похорон не прекращались, и Л. Д. Троцкий даже опубликовал на эту тему статью, призывающую большевистских лидеров подать пример, завещая после смерти сжечь свои трупы.
В 1920 году в журнале «Революция и церковь» был объявлен конкурс на проект крематория под лозунгом: «Крематорий – кафедра безбожия».
Но в Петрограде все было решено гораздо раньше: 26 января 1919 года Совет комиссаров Союза коммун Северной области принял декрет, подписанный Г. Е. Зиновьевым и М. И. Калининым, об учреждении при Комиссариате внутренних дел комиссии по составлению проектов и ведению построек «государственных крематориев, в первую очередь в Петрограде, а затем и в других местностях Северной области». А 19 февраля была создана специальная комиссия под руководством члена коллегии Комиссариата внутренних дел Б. Г. Каплуна (двоюродного брата уже убитого к этому времени председателя Петроградской ЧК М. С. Урицкого).
Состоялось несколько конкурсов проектов крематориев с премиями от 5 до 15 тысяч рублей, и уже был выделен участок под строительство грандиозного крематория: на территории Александро-Невской лавры, рядом с резиденцией митрополита. Под комплекс «крематориума» должны были отправиться большая часть Митрополичьего сада и участок набережной Обводного канала, д. 17/19.
Несмотря на протесты верующих и просьбы митрополита не осквернять лавру, подготовка к строительству шла полным ходом. Был утвержден проект гражданского инженера А. Джорогова под девизом «Жертва». Эмблемой крематория стал ворон, сидящий на дымящемся черепе. Но тут выяснилось, что для воплощения масштабного проекта у Петросовета просто нет денег. Местные власти попытались найти финансирование в Москве, но дело затягивалось. Вскоре к Петрограду подошел Юденич и стало, и вовсе не до крематория. А в декабре Петросовет уже официально постановил прекратить строительство в связи с нехваткой средств и рабочих рук.
Каплун попытался возобновить стройку весной 1920-го, но руководство лавры сумело отстоять свою территорию, дело в том, что на территории лавры был размещен действующий монастырь и крематорий было решено строить на Васильевском острове, в доме «по 14-й линии, угол Камской улицы» (бывший дом Рожкова, в котором помещался сахарный завод, потом детский приют и баня). Архитектором снова стал Джорогов, и началась перестройка бани под крематорий. Ударными коммунистическими темпами (на стройке рабочие трудились, как следует из официальных бумаг, по 15–16 часов в сутки) крематорий на 14-й линии В. О., 95/97, был запущен 14 декабря 1920 года.
Специальная комиссия торжественно выбрала первого покойника, которому предстояло быть сожженным, – красноармейца Малышева девятнадцати лет. В печи было 800 градусов и сжигание происходило 2ч25мин
Крематорий просуществовал недолго: 21 февраля 1921 года печь вышла из строя, а денег на ремонт, и топливо не было, и крематорий в 1923 году передали отделу коммунального хозяйства. В дальнейшем здание на Камской как крематорий уже не использовалось. Всего крематорий на 14-й линии проработал меньше трех месяцев. За это время работы было сожжено 379 тел. Лишь 16 из них были сожжены по желанию родных или по завещанию, все остальные тела – в административном порядке.
В 1928 году в Ленинграде вновь решили строить крематорий, и снова на территории Александро-Невской лавры. Но монахи снова сумели отстоять свою обитель. Пошли разговоры о строительстве крематория на Волковском кладбище, но дальше разговоров дело не пошло.
23 октября 1933 года закрылся монастырь Александро-Невской лавры, вновь встал вопрос о строительстве крематория на ее территории. Проект Гегелло и Кричевского был переработан для нового участка и строительство было даже включено в план на 1936 год. А Свято-Духовскую церковь лавры планировалось использовать под урнохранилище. В год новый крематорий должен был пропускать 20 тысяч трупов. Одновременно, в здании Никольской церкви был размещен опытный крематорий для испытания электрической печи для сжигания трупов системы инженера Железняка. К счастью, благодаря протестам общественности, территория лавры вновь осталась нетронутой, для крематория было решено выделить участок на Митрофаньевском кладбище. Опытный крематорий в Никольской церкви был законсервирован по окончании испытаний, испытания признали неудачными (а весной 1941-го года демонтирован).
Снова о крематории заговорили уже в 1940 году: его планировалось открыть в Троице-Измайловском соборе. В этот раз сразу был учтен вопрос финансов: мало того, что вложения по проекту требовались минимальные, их планировалось получить за счет предварительной продажи мест в колумбарии. Но снова не получилось: было решено, что не стоит открывать крематорий в центре города, среди жилых кварталов, поблизости от «важнейшей магистральной улицы города».
Но, однако, сторонники кремации не успокоились. Был предложен другой «бюджетный» проект, и снова в Александро-Невской лавре. Проект был утвержден, ив 1941 году должно было начаться строительство. Но в связи с началом войны затея с крематорием снова провалилась. 30 июня 1941 года заместитель председателя Ленгорисполкома В. М. Решкин наложил резолюцию на приказ о строительстве: «В дело. К данному вопросу придется возвратиться, когда позволят обстоятельства».
В начале 1942 года в блокадном Ленинграде в связи с резким возрастанием смертности городского населения похоронные службы оказались физически не в состоянии справиться с ежедневным захоронением на кладбищах города тысяч умерших. Положение дел было существенно облегчено организацией крематория. Первая, экспериментальная установка была запущена в г. Колпино 10 февраля 1942 года на термическом участке цеха № 3 Ижорского завода. Было кремировано семь трупов, после чего специальная комиссия, «с гигиенической точки зрения», сочла «необходимым рекомендовать и развивать сжигание как средство реальное и необходимое в данной обстановке».
27 февраля 1942 года Ленгорисполком решением № 140-с постановил: «Разрешить исполкому Колпинского райсовета депутатов трудящихся и дирекции ордена Ленина Ижорского завода производить сжигание трупов в термических печах завода». Крематорий в Колпине действовал 4 месяца (с февраля по май), и за это время в нём были кремированы останки 5524 человек. Большинством из них были бойцы Красной Армии, павшие на колпинских рубежах. Их прах был захоронен в братской могиле у цеха № 2.
Опыт колпинцев через короткое время был использован и в масштабах всего Ленинграда. В марте 1942 года по решению городских властей был переоборудован в крематорий 1-й кирпично-пемзовый завод, находившийся на территории современного Московского парка Победы. 16 марта 1942 года состоялась первая кремация 150 трупов. После того как крематорий стал работать на двух печах и в три смены, его пропускная способность увеличилась. Так, например, 18 апреля было подвергнуто сжиганию 1425 останков, а всего к 1 января 1943 года кремировано 109 925 трупов. Благодаря работе крематория в Ленинграде значительно улучшилась эпидемиологическая ситуация, а с 1 июня 1942 года на городских кладбищах была прекращена практика массовых захоронений. Блокадный крематорий функционировал на протяжении почти трёх лет (по другим данным, уже 15 ноября 1943 года кирпичный завод приступил к выпуску своей обычной продукции). За это время в его печах, только по предварительным подсчётам, были сожжены тела многих тысяч жителей города и воинов. Их пепел был погребён в расположенных поблизости карьерах, где в наши дни располагаются парковые пруды.
После окончания войны городские власти вновь вернулись к вопросу строительства постоянного крематория. В 1947-м году проблему попытались решить с помощью трофейной техники. Был послан запрос в Калининградский обком ВКП(б) с просьбой передать Ленинграду оборудование местного крематория. В Калининграде не возражали, но грянуло «Ленинградское дело» и снова не дало устроить в городе «кафедру безбожия»), и руководителям Ленинграда стало не до крематориев.
Решение о строительстве в Ленинграде крематория было принято распоряжением №192 Исполкома Ленсовета 21 февраля 1964 года. Строительство было начато в 1970году и только в 1973 году на Шафировскому проспекту, дом 12 был открыт крематорий, построенный по проекту архитекторов А. С. Константинова, Д. С. Гольдгора, Н. М. Захарьиной. Объект был введен в эксплуатацию в октябре 1973 года и разместился на площади в 28 га. Еще 40 га зарезервировали под колумбарий и кладбище. Проект разработан в институте ЛенНИИпроекта. На начальной стадии эксплуатации использовались пять английских печей фирмы «Доусон и Мейсон». В 1983 году они были заменены на 10 чешских агрегатов, которые пришли в негодность к 1993 году. В 1994-97 гг. в эксплуатацию были введены 13 отечественных установок Апрелевского завода. В конце 90-х уже велись переговоры с чешской фирмой. В 2005-2006годах были заменены на новые печи из Чехии.